Весной на сайте Минфина России
был опубликован нашумевший проект с изменениями в Налоговый кодекс,
посвященный налогообложению прибыли контролируемых иностранных компаний и
другим аспектам так называемого процесса деофшоризации. К осени он
претерпел значительные изменения в результате диалога и консультаций
бизнеса и власти. Что же в итоге ожидает налогоплательщиков,
рассказывает Александр Пахомов, непосредственный участник обсуждений.
Александр Александрович, расскажите, пожалуйста, в чем суть
поправок в законодательство, предложенных проектом о контролируемых
компаниях.
Как вы знаете, в декабре прошлого года Президент РФ В.В. Путин
выступил с посланием Федеральному Собранию РФ. Одной из основных тем
была деофшоризация доходов, конечными бенефициарами которых являются
российские резиденты. В этой связи с начала 2014 г. Минфин России вел
активную работу по подготовке соответствующего законопроекта о
контролируемых иностранных компаниях. Суть различных версий данного
законопроекта, а с момента начала работы только официально обсуждаемых
было уже 3, сводилась к следующему.
Согласно новым правилам компании и граждане, владеющие в определенной
степени (в последней версии – 50% и более) иностранным бизнесом, должны
платить налоги с нераспределенной прибыли по правилам второй части НК
РФ. Также на владельцев иностранного бизнеса налагается обязанность
уведомлять налоговые органы о доле в иностранной компании. При этом
последняя версия Минэкономразвития предполагает, что уведомление
подается в случае признания иностранной компании контролируемой.
Напомню, что по версии, ранее подготовленной Минфином России, уведомлять
налоговые органы следовало уже в случае участия более 1%.
Таким образом, суть данного законопроекта сводится не только к
созданию нового института налогообложения, но и к возникновению нового
вида налоговой отчетности.
Какие положения проекта, по Вашему мнению, требуют доработки и почему?
Как и многие представители российского бизнеса, компания ОАО «Интер
РАО» полностью согласна с необходимостью появления норм, позволяющих
государству осуществлять контроль над офшорными капиталами. Тем более
что практика осуществления подобного вида налогового контроля давно и
успешно реализуется во многих зарубежных странах. Первоначальный вариант
законопроекта был предельно жестким, вследствие чего невозможным для
исполнения в полном объеме. В результате после проведения многочисленных
переговоров бизнеса и государственных органов условия признания
иностранной компании контролируемой и возникновения обязанности подачи
уведомлений об участии в иностранном капитале были смягчены, о чем я уже
говорил ранее.
Тем не менее оценка влияния данных мер на бизнес внушает опасения,
что применение их в отношении всего круга налогоплательщиков без
исключения может навредить в первую очередь тем, кто создавал компании в
низконалоговых юрисдикциях для реального ведения бизнеса. Или в случае,
когда создание иностранных компаний было обусловлено спецификой
экономической деятельности. Исключений подобного характера в текущей
версии законопроекта нет, хотя введение так называемого теста на
реальную деятельность заслуживает особого внимания.
Единственное, что предусмотрено в редакции Минэкономразвития, – это
исключение из списка КИК судоходных компаний, некоммерческих организаций
или организаций, которые в соответствии со своим личным законом не
распределяют полученную прибыль между акционерами и иными лицами. А
также иностранных организаций, участвующих в проектах за пределами РФ в
соответствии с соглашениями о разделе продукции и концессионными
соглашениями, иными соглашениями с правительством соответствующего
государства или уполномоченными им институтами (п. 4 ст. 25.13
законопроекта).
Учитывая тот факт, что законодатель решил бороться с низконалоговыми
юрисдикциями, не совсем понятно, почему в итоге было принято решение
отказаться от концепций «черного» и «белого» списков юрисдикций. Данные
концепции активно используются в законодательстве европейских стран. Их
применение, с одной стороны, снимает необходимость разработки сложного
списка исключений из области применения правил КИК, а с другой стороны,
стимулирует бизнес отказаться от «черных» юрисдикций.
Актуальным также является вопрос адаптации бизнеса. Процесс
подготовки к выполнению обязанностей, предусмотренных законопроектом, –
это вопрос не одного дня. Поэтому четкое регламентирование переходного
периода, на наш взгляд, также требует дополнительной проработки.
Насколько положение о доле участия для признания компании контролируемой соответствует ожиданиям бизнеса?
Первоначальная версия законопроекта в редакции Минфина России
предполагала признание КИК в случае прямого/косвенного участия 10% и
более. Текущая редакция в версии Мин экономразвития существенно
увеличила данный порог и предлагает признавать КИК ту иностранную
компанию, в которой российский резидент владеет долей более 50%. Что,
естественно, уже значительно ближе к ожиданиям бизнеса.
Какие ставки для налогообложения прибыли КИК предложены? Могут ли
они измениться в процессе согласования проекта властью и бизнесом?
В соответствии со ст. 25.15 законопроекта прибыль КИК приравнивается
к прибыли (доходу), полученной налогоплательщиком, признаваемым
контролирующим лицом, и учитывается при определении налоговой базы по
налогам у плательщиков, признаваемых контролирующими лицами в
соответствии с главами части второй Налогового кодекса РФ.
При этом взгляды на то, что такое прибыль, у Минэкономразвития и
Минфина России разошлись. Минэкономразвития предлагает считать прибылью
КИК сумму чистой прибыли после налогообложения, подлежащую распределению
и уменьшенную на величину выплаченных дивидендов. В более раннем
проекте Минфина России под прибылью КИК, подлежащей налогообложению,
подразумевался доход в целом (до вычета налогов и без учета выплаченных
дивидендов), полученный налогоплательщиком – контролирующим лицом.
В этой связи вопрос о снижении ставок является весьма неоднозначным,
поскольку, как вы понимаете, основной посыл законопроекта заключается в
уходе от низких иностранных налогов и увеличении поступлений в бюджет
РФ.
Какие сложности ожидают налогоплательщиков после принятия закона? Можно ли их избежать?
В первую очередь холдинговым компаниям необходимо оценить и понять,
что для них является более приемлемым. Первый путь – облагать налогом
прибыль иностранных компаний группы в РФ через концепции КИК и
налогового резидентства и, как следствие, проводить мероприятия по сбору
информации, необходимой для выполнения требований антиофшорного
законодательства. Второй – все же заново оценить целесообразность и
деловые цели иностранных компаний с учетом нового закона и отказаться от
их сохранения в структуре группы.
Если идти по первому из указанных мною путей, данная новелла
вызывает ряд вопросов по адаптации, в т. ч. административного характера,
в связи с появлением необходимости пересчета налоговой базы иностранных
компаний по правилам НК РФ и подготовки уведомлений об участии в КИК.
Как вы понимаете, это приводит к созданию новых бизнес-процессов и их
интеграции с уже существующими корпоративными процедурами.
Кроме того, существует ряд проблем, связанных со сроками
представления отчетности. Во многих иностранных юрисдикциях не
установлены жесткие сроки для подачи отчетности, в отличие от РФ, где
налогоплательщик должен отчитаться по налогу на прибыль до 28 марта и по
НДФЛ до 30 апреля года, следующего за отчетным. Отсюда также возникает
ряд вопросов: подавать уточненные декларации по мере формирования
отчетности КИК или приводить сроки подготовки отчетности КИК в
соответствие с требованиями НК РФ (что более чем трудозатратно и не
всегда возможно)?
Какой переходный период для налогообложения прибыли КИК согласован
в проекте на данный момент? Смогут ли российские компании провести
структурирование бизнеса за отведенное время? С какими сложностями
придется при этом столкнуться?
На сегодняшний момент в редакции проекта Минэкономразвития
предусматривается двухлетний переходный период. При этом налог на
нераспределенную прибыль КИК будет начислять с 2015 г., но штрафы и пени
за неуплату введут только с 2017 г.
Возможность реструктуризации бизнеса оценить непросто. Крупные
российские холдинги имеют дочерние компании во многих юрисдикциях, где
корпоративное законодательство является более регламентированным, чем в
РФ. В этой связи проведение реструктуризации иностранных активов при
полном соблюдении норм корпоративного законодательства может потребовать
значительно больше времени, чем отводится законодателем в РФ.
Помимо этого принципиальным является вопрос о том, как
реструктурировать бизнес, не потеряв большую часть его стоимости. Поиск
ответа на этот вопрос, разработка детальной стратегии реструктуризации –
вот основная сложность.
Как проект согласуется с нормами гражданского законодательства?
Можно ли спрогнозировать круг проблем, которые возникнут у юристов в
связи с несостыковками между налоговым и корпоративным правом?
В соответствии с законопроектом контролирующим лицом организации
признается лицо, которое прямо или косвенно участвует или контролирует
иностранную организацию единолично или совместно с взаимозависимыми
лицами, определяемыми в соответствии со ст. 1051 НК РФ. При этом наличие
взаимозависимости не означает наличие доступа к информации о долях
владения взаимозависимых лиц. Это создает проблемы при определении
статуса КИК. Поэтому даже после выявления КИК у российских
налогоплательщиков могут возникнуть проблемы с исчислением налоговой
базы. В силу корпоративного законодательства многих иностранных
государств доступ акционеров к информации о доходах компании и ее
раскрытие без согласия на то прочих акционеров (особенно в случаях,
когда доля акционера в компании не является мажоритарной) могут быть
ограничены.
Насколько, по Вашему мнению, принятие закона будет способствовать заявленным целям?
Подобный закон должен носить как фискальный, так и стимулирующий
характер. В текущей версии выполнение фискальной функции в нем
реализовано практически в полной мере, существует ряд открытых вопросов
по администрированию, установлению механизмов взаимодействия между
налоговыми органами Российской Федерации и стран присутствия КИК и т. п.
Что же касается стимулирующей функции, то она в нем прослеживается
куда слабее. В текущей редакции бизнес не видит стимула для возвращения
капитала в РФ, такого как пониженные ставки налогообложения для
отдельных видов дохода. В результате вопрос полного отказа от
низконалоговых иностранных юрисдикций по-прежнему остается открытым.
Также, учитывая тот факт, что предложенный законопроект является
весьма прогрессивным и поддерживает принципы ОЭСР, становится очевидно:
гражданское законодательство РФ в текущей редакции не позволит в полной
мере реализовать заявленные цели. Существующая в РФ система гражданского
права требует синхронной модернизации. Для привлечения бизнеса в
российскую юрисдикцию необходимо на базе ГК РФ развивать институты
права, предоставляющие комфортные условия для акционеров и инвесторов.
Примером может послужить развитие института соглашений о разделении
прав, обязанностей и ответственности акционеров (SHA), который активно
используется в англо-саксонской правовой системе и является весомым
аргументом при выборе юрисдикции для ведения бизнеса.
Спасибо за интервью!
Александр Александрович Пахомов – член Правления – руководитель
Блока правовой работы ОАО «Интер РАО». Член Совета директоров ОАО
«Иркутскэнерго», ОАО «Мосэнергосбыт». Родился 15 сентября 1973 г. в
Москве. В 1995 г. окончил Военный университет Министерства обороны РФ, в
1999 г. – Академию государственной службы при Президенте РФ. В компании
ОАО «Интер РАО» работает с 2003 г. В период с 2007 по 2008 гг. принимал
участие в проектной группе РАО «ЕЭС России» по налоговому сопровождению
реформы электроэнергетики. Третейский судья при Российском союзе
промышленников и предпринимателей (РСПП), судья третейского суда при НП
«Совет рынка». С 2013 г. – преподаватель кафедры энергетического права
ФГБОУ ВПО «Московский государственный юридический университет имени О.Е.
Кутафина (МГЮА)».